МЫ УМРЕМ НЕ СЕГОДНЯ.
Откапывание входа в Напру похоже на игру в морской бой. Весь снежный склон прорыт шурфами и кучами вывороченного снега. Мимо. Еще шурф. Опять мимо. И так целый день. Этих шурфов уже 17, глубиной от 30 сантиметров до двух метров. А пещеры нет. 'Вход в 5 метрах от вершины, на дне воронки диаметром 7 метров.' - так сказано в описании. Мы снова и снова копаем и каждый раз упираемся в траву. Я еще раз смотрю на старую фотографию входа из какого-то отчета. На фотографии лето. Незнакомые люди из прошлого сидят на каменных глыбах, заваленных кучей мешков. На скале возле входа надпись масляной краской: 'п.Напра им. Ю.Зубени'. Склоны воронки, судя по фотографии довольно крутые, со скальными выступами. А у нас ничего, только трава.
Осталось одно место между шурфами, куда могла бы поместиться воронка 'диаметром 7 метров'. У меня больше нет никаких идей. Если и здесь ее нет, то уж и не знаю, что дальше делать. С позором возвращаться в Москву. Закладываю шурф прямоугольного, 'могильного' формата, и снова копаю. Химик и Ста безнадежно ковыряют склон где-то в стороне. Они уже не верят в свои шурфы и капают чтобы хоть что-то делать. Вершина горы голая от снега. Ветра тут такие, что сдувают с нее все. Лысый плоский пригорок с вытоптанной травой и кучей нашего барахла на ней. Чуть ниже снег уже глубокий, метр, полтора, в десяти метрах от вершины уже выше роста.
Сегодня утром выбросились из вертолета - и сразу копать. Солнечный день, сверкающие белые хребты со всех сторон. Далеко на юге - очертания дорог, рек, городов и море до горизонта. Снег слепит глаза. Раздал всем черные очки. Кусочки ткани на нос, длинные козырьки на глаза.
Шурф уходит глубже двух метров, и что-то внутри меня говорит уверенным тоном: это она. Никаких сомнений. Подозвал Ста, он спустился в яму и углубляет шурф, я рядом копаю широкую ступеньку к нему. На глубине 3.90 лопата Ста проваливается в пустоту. Под ней проталая камера площадью три на три метра и в дальнем углу колодец метров семи глубиной. Два шлямбура, зеленые буквы надписи на скале. Мокро, из пещеры валит теплый воздух, вода капает отовсюду. Это она, пещера. Позорное возвращение отменяется.
Теперь нужно организовать место под палатку. Вершина исключается, ветер нас сдует в две секунды. Ниже по склону, в двадцати метрах от пещеры делаем котлован, глубиной чуть выше высоты палатки. Снег плотный, слежавшийся, хорошо пилится снежной пилой. Ребята выпиливают блоки снега и строят из них дополнительный бруствер. Теперь любой ветер будет проходить над нами. Получилась идеальная площадка три на пять метров. Затаскиваем часть вещей в котлован. Палатка, синяя пластмассовая бочка с вещами, часть трансов с едой, шмотье. Быстро пообедать и всем в пещеру, делать навеску до ближайшего ПБЛа. Одна ночевка на поверхности и завтра уходим под землю совсем.
=====================================
Часов в шесть вечера, уже в сумерках, мы вышли из пещеры. Промозглый ветерок гнал по насту вьюшку. Небо плотно закрыто облаками. 'Глядите, ночью буря разыграется!' - татьянино предупреждение остается без внимания. Что мы, снегопада в горах не видели? Втыкаю две лопаты по краям шурфа, и одну - рядом со входом в палатку. Если повалит снегопад, придется вылезать из палатки и расчищать снег. Но уже март, дело к весне, вроде бы не должно. Хотя Снетков говорил, что март самый ужасный месяц в абхазских горах. Но я-то ему особо не поверил.
Два часа тратим на приготовление ужина. Ложимся спать. Выключаем фонарики. Странное дело. На улице тьма, а потолок палатки просвечивает. Легкое шуршание снега по куполу. Ясно вижу границу, до которой палатка уже засыпана. Половина высоты. Видимо, придется вставать ночью раза два-три. Уже понимаю, что спокойного сна не получится. Лежим, никто не спит. Белое пятно на куполе все сужается. Дышать становится тяжело. Пятно исчезло совсем. Засыпало по самый купол. Сажусь и включаю налобник. Никто не спрашивает что случилось, всем понятно, что расчистка снега неизбежна. Как хочется спать. Но надо идти. Надеваю шапку, свитер, куртка здесь же в качестве подушки. Рукавицы. Вся обувь тоже в палатке. Кроме сапог Ста. Поднимаю капюшон. Теперь открыть молнию палатки, молнию тента и быстро выскочить наружу. Открываю первую, вторую.
Передо мной плотная белая стена снега. Тыкаю в нее пальцем. Как бетон. Палец с трудом входит в снег. Всем немного не по себе от увиденного. Как бы не пришлось резать потолок палатки ножом. Тогда нам потом будет очень, очень плохо. Расковыриваю снег двумя руками. Он подается. На пол высыпается снег. Кто-то сгребает спальники в дальний угол.
Сую руку наклонно вверх, под застежку молнии и чувствую пустоту. Конус рыхлого снега снова всыпается в палатку. Я на грани паники. От предчувствия беды начинаю суетиться. Всовываю голову в черную дыру над входом и лезу вверх. Первый же вдох покрывает всю гортань и легкие снегом. Кашель, чуть не задыхаюсь. Сучу ногами, пока голова не оказывается снаружи. Кто-то толкает меня снизу в ступню. Я осматриваюсь вокруг, делаю несколько движений, пытаясь выбраться повыше.
Как будто ледяная рука легла мне на левое плечо. Я не оборачиваюсь, я уже знаю, кто это. Я смотрю перед собой и так отчетливо понимаю: вот она, наша смерть. Эта простая мысль не требует доказательств. Я просто знаю, что это так. Завтра днем меня уже не будет среди живых.
Я на дне глубокой снежной воронки в которую со всех сторон льются непрерывные ручейки снега. Я по верх груди в снегу. Где-то подо мной пружинит край палатки. Не могу сделать ни шагу. Тону в снегу как в воде. Котлована практически нет. Он засыпан. Из-под снега еще торчит бруствер из снежных блоков. Лопата где-то глубоко под снегом, хотя я оставил ее в метре от палатки. У меня паника. Всовываю руки в сугроб, шарю руками. Вот она, лопата. Раскачиваю ее и с трудом выдергиваю. Теперь приподняться над снегом, иначе я не смогу копать. Ветер треплет одежду. Кладу лопату на снег и опираясь на нее, пытаюсь подняться. Утаптываю под собой снег. Постепенно встаю в полный рост. Поднимаю голову... Как пощечина по лицу - шквал ветра, в секунду все лицо залеплено снегом. Снимаю очки. Тонкие иглы снежинок бьют в глаза. Чувствую, как они колют мне роговицу. Опускаю лицо под защиту капюшона. Очки бесполезны. Снимаю их и суетливо запихиваю в карман штанов. Становлюсь спиной к ветру и пригибаюсь под защиту бруствера. Еще раз попробовал подняться. Нельзя, сразу задыхаюсь. Скорость ветра, видимо, далеко за 30. Стою, пригнувшись, и начинаю копать.
Надо войти в ритм, иначе скоро устану. Несколько десятков лопат снега улетают в темноту. Очень быстро понимаю, что кидать вбок или вперед необязательно: достаточно подкидывать снег над собой. На несколько секунд поднимаю взгляд к небу и в луче налобника вижу, как снег взлетает над лопатой и мгновенно исчезает, снесенный шквальным ветром. Жуть. Хотя бы с откаткой снега проблем не будет. Копаю быстрее. Один копок в три секунды. Быстрее нельзя. Беречь кисти, работать плечами. Ритм вроде бы нашел. Краем сознания замечаю, что мне не холодно. Дешевая синтепоновая куртка прекрасно держит ветер. Это большая удача. Я ограничен только собственными силами, но не холодом. Значит, несколько часов мы продержимся. Вокруг меня образуется небольшая площадка. А со склонов неумолимо, как песок в песочных часах, стекают ручейки снега. Когда я копаю быстро, мой раскоп медленно увеличивается. Как только я останавливаюсь, он на глазах засыпается. Из-под снега появился купол палатки. По высоте он вровень с моими коленями.
- Ну что там? - глухой голос из-под купола.
- Все очень плохо.
- Тебя сменить? Ты уже час копаешь.
- Пока сидите.
Я понимаю, что на залезание в палатку и на вылезание другого копальщика уйдет много времени. Буду копать, пока не почувствую усталость. Мы в самом центре циклона. Сколько это может продлиться? Мы сможем продержаться максимум часов 10-12. Может, 15. Потом силы иссякнут, и мы погибнем. Если буря продлится сутки, мы обречены. Эвакуация? Бред. Это абсолютно невозможно. За пределами ямы человек продержится несколько минут. Там можно стоять разве что на четвереньках. Да и куда идти? До леса три километра. Видимость ноль. Компаса нет. Да там еще и обрывы в каньон. Сваливать без вещей по свежевыпавшему снегу? Выбьемся из сил в ста метрах от палатки. В пещеру? Шурф давно засыпало. Копать заново? Я даже не знаю, как до него дойти эти двадцать метров. Ну, даже если дойду. Он будет засыпаться быстрее, чем мы будем копать. Вся проталая камера под шурфом уже забита снегом. Копать просто некуда. Да мы и спуститься во входной колодец не сможем. Каски под снегом. Снаряга засыпана. Еда, палатки - неизвестно где.
Я копаю и копаю. Сто копков. Двести. Триста. Пятьсот. Перестаю считать, это бессмысленно. Левый край палатки почти очищен. С этого края все даже неплохо. А вот справа дела скверные. Над палаткой нарос бархан метра четыре высотой. Лопата на вытянутой руке не достает до его верхнего края. Если он рухнет, то палатка со всеми обитателями будет раздавлена. Вот она наша погибель - бархан. В яме скорость ветра низкая. Снег беспрепятственно несется ветром по склону горы, и сразу же оседает во всех углублениях. Вырыли себе могилу, значит. Почему? Что мы сделали не так? Ведь всегда роют котлован под палатку. А если бы поставили палатку не в котлован, а прямо на снег? Тогда бы ее порвало ветром или унесло. Значит, мы не виноваты, а просто судьба у нас такая? Бархан медленно ползет вперед. Я зачищаю его отвесную стенку, а сверху, с его кромки льются вниз все новые ручьи снежной крошки. Может разобрать бруствер? Тогда ветер опустится и бархан станет ниже? Я бросаю лопату и на четвереньках ползу к брустверу. Сбрасываю два верхних ряда снежных блоков. Луч моего света шарит вниз по склону. Только клубы летящего снега. И все тонет в снежном буране. Вползаю в яму. Минуты две работаю. Нет. Дышать стало невозможно. Ветер меня добьет. Надо восстановить бруствер. Снова ползу на четвереньках и собираю разбросанные блоки.
- Ты уже два часа там. Давай сменяйся.
Вползаю в палатку. Химик, Ста и Татьяна смотрят на меня: ну что там? По лицам вижу, что они до конца не понимают, что происходит. Говорят спокойно, без особой тревоги. Они знают только, что я вылез из палатки и два часа что-то там копал. Они не знают главного: что наши дела безнадежны. Ну и ладно, хватит того, что я это знаю. Пусть еще побудут в неведении. Ста берет мою куртку и сапоги. Его сапоги где-то там, под слоем снега. Минут через пять он готов к выходу и ныряет вверх, в отверстие под потолком. Несколько минут его не слышно. Почему он не копает? Потом, много дней спустя он признался мне, почему он не копал. Когда он вылез на поверхность, он просто впал в ступор. Несколько минут он стоял в полном осознании того, что все наши действия совершенно бесполезны. Потом начал копать, чтобы хоть как-то бороться.
Между тем в палатке тоже развернулась борьба за спасение. Все понимали, что вне палатки мы можем существовать только считанные часы. Что палатка - наш корабль. Мы живы, лишь пока поддерживаем его на плаву. А корабль уже тонул. Правую стенку давило снегами. Одну дугу уже вывернуло и прижало к земле. Я прижался спиной к стенке и уперся ногами в завалившуюся стенку. Масса снега давила на меня, отодвинуть ее было уже невозможно. В палатке стало холодновато. Молнии закрыть не получается. На них давит масса снега, а сверху, сквозь отверстие постоянно ссыпается снег. Я леплю из него комки и выбрасываю сквозь отверстие наружу. А снег снова ссыпается. Площадь палатки уменьшилась вдвое. Мы сидим втроем, упершись спинами и ногами в стенки. Пространство медленно, очень медленно сжимается. Через несколько часов палатка схлопнется, мы все вылезем наружу и будем вчетвером стоять в яме, пока ее не засыплет совсем. Потом мы пойдем вниз по склону и там увязнем в снегах. Первой замерзнет Татьяна. Она отстанет первой. Потом Ста, он без сапог. Мы с Химиком умрем последними. Потеряем направление или забредем в котловину, из которой не выбраться. Сядем в снегу и будем ждать смерти.
Прошло часа полтора или больше. Надо сменять Ста. Мы пойдем вдвоем с Химиком. Надо попробовать принести вторую лопату от пещеры. Будем копать в две лопаты. Ста влезает в палатку. Снимаю с него куртку и сапоги, одеваю на себя и вылезаю наружу. Почти ничего не изменилось. Котлован за четыре часа работы мы не увеличили. Копаю снова в быстром темпе. Вылезает Химик. Пару минут он осваивается. Его задача дойти 20 метров до пещеры, попытаться найти лопату и вернуться. Я буду все время светить ему навстречу, чтобы он не заблудился. Он ложится на край ямы, я толкаю его руками в ступню. Теперь он на краю, стоит на четвереньках и начинает двигаться вперед. Ветер яростно рвет на нем одежду. Идти ему надо против ветра. Он сгибается в поясе и опираясь руками о снег движется вверх по склону. В его направлении я вижу лишь белое пятно от фонаря. Ветер хлещет мне лицо. Воздух пропитан влагой, которая конденсируется на предметах прямо из ветра. С бровей и волос я сдираю крупные ледышки. Лопата, воткнутая в снег, покрывается ледяной коркой, от чего черенок стал толстым и тяжелым. Я вижу далекий свет Химика. Он блуждает вдали из стороны в сторону. Это он ищет лопату. Проходит несколько минут, белое пятно приближается, и Химик сваливается через бруствер в яму. Со второй лопатой. Теперь мы продержимся дольше.
- Напра открыта.
Я не верю своим ушам. Эта весть кажется мне чем-то нереальным.
- Ты уверен?
- Да. Там, где был шурф вот такая круглая дыра, можно голову просунуть. Из нее свищет теплый воздух.
Ледяная рука, державшая мое плечо, разжала пальцы. Это спасение. Теплый ветер из пещеры не дал закрыться шурфу полностью. Как бы нам ни было плохо, но по крайней мере мы умрем не сегодня.
- Срочно готовим эвакуацию, - я быстро соображаю, какие действия мы должны совершить, - откопать сапоги Ста, снарягу и все, что удастся откопать. Обязательно хотя бы один мешок с едой и газом. Ближайший лагерь на минус 270. Веревка висит до минус 120. С навеской не дойдем. Надо будет строить новую ПБЛ-ную площадку на минус 50-ти. Значит, еще лагерный мешок.
- Эй, внизу, Напра открыта. Собирайте все вещи, спальники, одевайтесь и ждите команды на выход.
В ответ под куполом началось шевеление. Надо искать сапоги Ста. Копаем в две лопаты. Но теперь уже в сторону от палатки. Настроение заметно лучше. Работаем быстро и радостно. В бешеном темпе раскапываем снег. Силы экономить больше не надо. Прокапываю траншею вперед. В полутора метрах от палатки стояла бочка. На ней должна лежать моя каска. Вот они. Выдираю бочку из снега. Химик копает у другого угла палатки. Где-то здесь должны быть сапоги. Через какое-то время один сапог находится. Второго нет. Он где-то под барханом. Над ним метра четыре снега, если не пять. Химик роет под бархан пещеру. Она уже длиной метра полтора. Он ложится в раскоп и выгребает снег руками. Сверху на него льется снежный ручей. Пока он откапывает сапог, я откапываю его. Аккуратно лопатой зачерпываю снег прямо со спины Химика. Его снова и снова засыпает. Только бы бархан не рухнул. Так проходит минут двадцать. Попутно нащупали два транса. Выдернули из раскопа. Закинул их на бруствер. Вот и второй сапог.
- Всем вылезать. Вещи из палатки засунуть в пустой транс.
Кидаю пустой транс внутрь палатки. Иначе вещи ветром вырвет из рук. На пробу схожу к пещере. Беру свернутую в трубку пенку под мышку и вылезаю на бруствер. Через секунду пенку вырвало из рук. Она бесследно исчезает в небе. Беру транс и волоку по направлению к пещере. Большую часть пути на четвереньках, опираясь на транс. Вот она, дыра. Там где был шурф метр на два, видна дыра сантиметров 40 в диаметре. Заглядываю в нее - изогнутый канал идет вниз, впритирку можно пролезть. Вернулся к палатке. Ста и Татьяна уже вылезли и собирают вещи. Поднимаю голову вверх. Небо надо мной не черное, оно стало как фиолетовые чернила. Неужели скоро рассвет? Солнце встает около семи. Сколько прошло часов? Приблизительно восемь или девять часов.
Таскаем тяжелые вещи к пещере. Татьяну спускаем вниз, пусть принимает вещи оттуда. Кидаю ей по наклонному ходу трансы. Они укатываются вниз. Бочка с трудом пролезает через вход, пришлось подкапывать лопатой. Последний раз возвращаюсь к палатке. Все что могли, забрали.
Утро все ярче, я в буране как в белом молоке, уже совсем светло. Но видимость по-прежнему. Человек в трех метрах от меня виден как неясный темный контур . Палатка открыта. Правильно, пусть изнутри заполнится снегом, тогда дуги, может быть, и не сломаются. Втыкаю в бруствер лопату, чтобы потом найти это место. Иду к пещере. Химик стоит возле входа, следил, чтобы я не потерялся. Все, последним ныряю в пещеру. Одну лопату беру с собой - наверняка придется откапываться изнутри.
Сидим в проталой камере над колодцем. Никто ничего не делает, ступор. Со снежных стенок капает вода. Сильный ветер дует из пещеры. Мы все мокрые, через пару минут начинает бить дрожь. Скорее одевать снарягу, нам еще несколько часов работать. Прогнать мешки до -50 метров и там строить площадку под палатку, потом есть, много пить и сушиться. Мы не спали уже сутки.
========================================
Мы проспали восемнадцать часов. Когда мы вышли на поверхность, на месте лагеря было ровное снежное поле. Был облачный день, ветерок гнал по насту снежную крупу. Но циклон ушел. Из снега торчал лишь черенок лопаты, которую я воткнул в бруствер. Он возвышался сантиметров на двадцать. Следующие два дня мы откапывали вещи. По памяти определяли, где что лежит, копали на этом месте яму и лыжной палкой из нее прощупывали снег. Верх палатки показался на глубине около двух метров. Искореженную, с переломанными стойками и порванной обшивкой, мы достали ее, вырыв котлован глубиной 3.5 метра. Какие-то мелкие вещи мы так никогда и не нашли. После той ночной работы у меня отнялась кисть левой руки, не сгибались пальцы. Ходил по веревкам одной рукой. И только по прошествии пяти дней я смог полноценно действовать и этой кистью.
--------------------------------------------------------------------------------
записано через год после событий, в феврале 2008 г. Александр Дегтярев