Сахара. Эрг Шебби.
караван
берберская музыка
восход в песках
тени
узор
первые шаги
караван
песчаная доска
тени
закат в пустыне
дюны на восходе
Одна из причин побуждающих к посещению Марокко — это удивительная многогранность страны. Пробежавшись по восточным базарам имперских городов Мекнес и Феса 10-часовым автобусным переездом оказываемся на другом конце государства, на другой грани интереса. Теперь мы в песках великой Сахары.
Вскоре последуют и другие грани Марокко, совершенно не похожие на восточные базары городов и сыпучие пески окраин. Но о них потом, когда до них доберемся, когда останется время о них написать. Сейчас же остается просто поражаться калейдоскопом меняющим цвета всего вокруг.
Синий Шефшауэн и желто-красный Эрг Шебби. Таким географическим термином как эрг я ранее не интересовался, просто слышал где-то краем уха, вдел на картах. И в самом деле, зачем среднестатистическому россиянину знать о нескольких десятках прилагательных, которыми эскимос может описать цвет снега или о том, что такое эрг.
Эрг — эта область пустыни, покрытая песчаными дюнами. Ошибочно предполагать, что пустыня — это огромный пляж. Пустыня — едва ль не самый разнообразный рельеф из возможных на Земле. И лишь сравнительно небольшие ее участки покрыты песчаными дюнами. То бишь эргами (если вы находитесь в Северной Африке). Нефудами, если в Аравии. Кумами, если в Средней Азии.
Эрг Шебби находится в одной из самых доступных в туристическом плане пустынных стран. В Марокко также все достаточно неплохо и с автодорогами, доехать до Эрг Шебби на собственном или общественном ранспорте не составит труда. Всего в Марокко два эрга. Эрг Чигага немного далее. К нему сложнее добраться, вроде он не настолько харизматичен (красив и высок), зато он вроде как менее изгажен человеческим вниманием и сохранил какую-то аутентичность. Не знаю, там мы не были. Нам вполне хватило Эрг Шебби.
Потому что Эрг Шебби огромен. Хотя вроде б кажется маленьким. Это гигантская песчаная капля (30 на 10 км), весь западный край которой утыкан гостиницами (представляющими собой укрепленные дворы — касбахи). Восточный край наоборот — безлюден. Там немногочисленные и очень разрозненные стоянки кочующих берберов. И где-то чуть подальше алжирская граница, чьи очертания еще окончательно не согласованы, и, как это часто это бывает в пустынях, мало кому интересны. Во всяком случае никаких пограничников ни с какой из сторон. Это при том, что Алжир и Марокко далеко не самые мирные соседи.
Уже на подъездах, в более ранних городах Эрфуд и Эр-Рачида, в автобус начинают заходить самопальные турагенты. Они пытаются продать кэмел-тур, хотел и прочее. Как ни странно, от них есть толк. Во-первых начинаешь ориентироваться в спектре предложений и возможных опций, а также в уровне цен. Во-вторых конечный пункт прибытия – поселок Мерзуга. Так вот, по сути это никакой не поселок, а растянутая в линию километров на тридцать цепочка касбахов-отелей расстояние между которыми от полу до полутрора километров. Т.е. прибывая в конечный перед Мерзугой нормальный городишко (Риссани) надо уже решить, в какой именно из касбахов держишь путь. Мотаться потом между ними и выбирать оптимальное предложение неудобно. Ну либо стоит заранее, еще в Фесе, Варзазате, Марракеше и т.д. закупить тур, что разумеется дороже.
Отказавшись от самопальных турагентов в автобусе, на автовокзале Риссани мы были сразу же взяты мощным натиском Муххамеда. Подкупила его решительность в распихивании робких конкурентов, а также то, что он сам является хозяином. Цена его предложений превышала немного самопальные внутриавтобусные, но путеводитель как раз предостерегал расчет самопальных, а с Мохаммедом была какая-то уверенность что все будет ок. От Риссани до Мерзуги дороги толком нет. Джипы срываются в какой-то момент с асфальта, и словно соскучившиеся по свободе и простору мустанги начинают нестись параллельно друг другу куда-то в ночную пустоту. Впрочем параллельность движения стала быстро понятна, когда попадаешь в след впереди идущей машины, то столб поднятой ей пыли просто не дает следовать в той же колее.
Встречали как и положено – барабанным призывным стуком и чаем. Потом переговоры и берберский ужин, после чего, сразу же в ночь – в пустыню. Ночи тут в Африке фантастические. По крайней мере для москвича. Темнота страшная, не видно совсем ничего. Мы еще и попали в новолуние. Только мириады звезд над головой и никакого побочного загрязняющего света. В этом бриллиантовом море над головой можно утонуть.
То, что вокруг песок, не понять. Какие-то очертания холмов и неровно, многочисленными холмами, срезанная граница горизонта. Ни деревца ни кустика. Как они тут ориентируются - диву даешься. Впрочем после медины способность местных ориентироваться уже не удивляет. Я вот на клюквенном болоте отлично ориентируюсь, что вызовет удивление у любого марокканца.
Двухчасовая ночная поездка на верблюдах в ночном эрге. Второе откровение (помимо темноты) – это холод. Хорошо ветер еще был не очень сильным и не насыщенный песком. Но хватаешься руками за металлическую ручку седла и просто обжигаешься холодом. Сандалии надевать не стоит ни в коем случае, ступни замерзают, едем в турботинках. В общем для этой ночной покатушки пригодилась вся одежда, заготовленная нами для высокогорного Атласа. Разве что кошки не понадобились, но и то можно было б надеть и пришпоривать верблюдов.
Ночевать расположились в шерстяных берберских тентах, где-то в самом сердце эрга. На и под одеялами, и, слава богу, с прихваченными с собой спальниками. Утром просто необходимо сделать над собой усилие и встать в 7 утра. Чтобы сперва с удивлением обнаружить вокруг бесконечно много песка. Все таки море песка для обычного европейца (россиянина) – шок и необычно. Это все равно, что сугубо сухопутному человеку, например москвичу, живущему по принципу дом-дача много лет подряд, вдруг оказаться на круизном лайнере посреди океана.
Ну и самое главное – вся прелесть и все очарование пустыни, особенно ее песчаных эргов, ошарашивает именно в течении восходов и закатов. Весь мир просто замирает и наблюдает за непрерывным потоком красоты. Даже бывает сами берберы заглядываются. Цвета меняются каждую минуту. Предыдущая картинка умирает, но вместо нее приходит новая. И так много-много раз подряд. И происходит это не с какими-то далекими далями на горизонте, а прямо с песком у тебя под ногами. Пустыня – это страна восходов и закатов.
Бросаешься бессмысленно бродить с фотоаппаратов вокруг. Задача – забраться на самую высокую горку, т.е. бархан. Самые крупные тут достигают высоты 200-300 метров над уровнем основной пустыни. Но сама песочница тоже полна, так что от подножия я бы оценил их метров в 100. Однако подъем нелегок, ноги вязнут в песке и требуется гораздо больше усилий, нежели на обычной стометровой горке. Зато оказываешься высоко, лагерь сразу теряется где в низинах, его не видно, и не будь ориентира – солнца с востока можно было б и заблудиться, вокруг множество одинаковых барханов разнообразной высоты.
Отойдя чуть от лагеря, наверху оказываешься среди нетронутых песков. Только узоры ветра и осыпей. Одна из необычных экопроблем Сахары – это ее загрязнение следами, или «тойтотизация», как говорит Юрик. В каком-то околонаучном издания я читал, что в Ливии до сих пор можно встретить следы повозок наполеоновской армии, шедшей завоевывать Египет. Скорее всего это неправда, но вот следы танковый дивизий Гудериана времен Второй Мировой, вроде б действительно существуют до сих пор. Последние лед 20 берберы и арабы покупают джипы Тойота и активно бороздят пески во все стороны, также как и европейцы в спортивных и туристических целях. И следят, следят, следят. Пустыня далеко не сразу зализывает подобные раны. Следы – словно хирургические рубцы, пески выглядят не так красиво как задумано природой.
Люди без технических средств следят не сильно. Поэтому побродив по барханом попадешь в абсолютно «чистые» место. Впечатление очень сильное, словно бороздишь «терра инкогнита» вскрывая какие-то белые пятна. Чтобы понять и полюбить, пропитаться пустыней надо видимо прожить внутри нее от недели и более. У нас такого времени нет, всего два дня. И Мерзуга – одно из таких мест, где в столь сжатые сроки можно хоть немного почувствовать пустыню.
Среди прочих занятий туристов тут, помимо кэмел-райдинга и просто фотопрогулок, есть сэндбординг. Это тот самый сноубординг, на той самой доске, но только по песку. Фана куда меньше, скорости тоже. Но главное – это необычность. Ехать тут возможно просто тупо вниз, безо всяких зигзагов и поворотов. Подъемников вверх нет, надо доску тащить самому. Падать и зарываться в песок смешно и не больно. Я никогда в жизни не стоял ни на горных лыжах, ни на сноуборде. Просто мне как-то футбола хватало, чтобы травмировать колени и связки. Но здесь рискнул. В песчаном варианте совсем нестрашно. Такое вот необычное крещение.
Тур от Мохаммеда вызывал некоторые нарекания, особенно у любящих комфорт за уплаченные деньги части группы. Жили в каких-то холодных палатках, на барабанах нам сыграли только чуть-чуть, никаких заявленных изначально ночных посидушек у костра, shower в конце хоть и был, но отнюдь не hot. Особенно не впечатляла берберская еда. Мало и без мяса. Но вот основная составляющая тура – катание на верблюдах, превзошло все ожидания.
Укатались мы так, что верблюды перестали уже вызывать восторг, а воспринимались как повседневность. Слезали с них и ступали в песок, как моряки после многодневных плаваний ступают на сушу. Катались трижды. На первом, ночном заезде, я запрыгнул на горб (тут дромадеры) с огромным рюкзаком, и в течении ночной поездки испытывал дискомфорт. Хотя например на лошади с таким рюкзаком я бы точно не усидел. Перед второй поездкой нацепил свой рюкзак на ту самую металлическую ручку и наконец-то накатался вдоволь.
Верблюд едет очень ровно. При желании можно вовсе заснуть. Идут они караванами, друг за дружкой, управляется только первый. Когда надоест, можно сменить позу, свесив две ноги на одну сторону, или вовсе развернуться на 180 градусов. Спуск или подъем — как на лошадях, отклоняешь корпус назад или вперед. Качки никакой практически нет, только иногда страшновато от того, как высоко сидишь. Слезть или запрыгнуть можно только усадив верблюда на землю. Усаживают многократным повторением слова «унч» и потягиванием морды за веревку вниз. Веревки эти накинуты только на нижнюю челюсть, что выглядело куда гуманнее (камельнее ?) чем в Иране, где верблюдам вдевали в нос металлическое кольцо. Верблюды ведут себя прилично, не брыкатся, не кусаются, не плюются. Только иногда издают прикольный глубинный горловой рык. Практически не воняют. Даже свои физиологические потребности справляют как-то тихо и не очень заметно. В посаженном положении могут сидеть бесконечно долго, индеферентно ко всему происходящему вокруг. Наших верблюдов звали Дэш, Мали, Козябр и еще восемь имен, которые я не запомнил.
Помимо верблюдов в песках обнаружились и другие животные. Многочисленные и разнообразные птицы безбоязненно летают и следят на песке. Бродит осел. Пасутся козы и куры. Чем они тут питаются?! Небольших пальмовых оазисов явно недостаточно. Кормом оказались пучки какой-то блеклой травы, верблюжьи колючки и верблюжий помет.
Вторую ночь провели в Черной пустыне. Совсем черной ее назвать сложно, но большое количество мелких черных камней позволяет составителям туров величать это место Черной пустыней. Это с восточной стороны от Эрг Шебби. Отсюда отчетливо видно, как на плоском каменистом столе словно бы насыпанные песком вырастают дюны Эрг Шебби. По плоской и твердой поверхности начала ощущаться качка. Когда верблюды шли по пескам, то погружались в них настолько мягко, словно это не песок, а вата. Верблюды действительно подобно кораблям плыли по песчаной пустыне. В каменной стало пожестче.
И вот второе главное событие дня в пустыне. Закат. Для черной каменной пустыни, где нет песков, мир словно переворачивается. Все что было снизу потеряло цвет и растворилось. Все краски мира ушли в бескрайние небеса. Солнце закатывалось за дюны долго, около часа, даря каждую новую минуту новые краски и новые впечатления затерянным на безграничной плоскости и потрясенным путникам.
восход в песках
|