После ночи управляемых сновидений Рома проснулся с температурой, его заметно лихорадило. Нужно дать ему отлежаться хотя бы день. На завтрак Ямэ приготовила нам горшок «местного риса» - какого-то злака, который может давать урожай на почти вертикальных аруначальских полях. Больше ничего в доме нет, даже сахара – очень бедно живет Ямэ.
Nishiman
- Идти не могу, обуви нет!
Мы ожидали, что нам легко удастся найти в этой деревне проводника на перевал. Деревня – последняя перед перевалом, от денег небогатые ниши вряд ли откажутся. Но мы ошибались. Повторилась история из предыдущей деревни. Никто глубоко в джунгли идти не хочет, придумывают разные отговорки, чтобы не ходить. Мы с трудом уговорили супруга Ямэ, давешнего помятого мужчину, показать нам начало тропы на перевал.
Kids
- Идти не могу, нужно лиану резать!
Слегка нетрезвый «Дед», как мы окрестили его между собой, едва вышел из дому, как козлом поскакал вперед по каменистой тропе – только успевай за ним. За час мы добежали до одинокой хижины, совсем ветхой. По дороге нам еще попадались освещенные солнцем заплатки полей, за хижиной же непроницаемой, плотной и темной стеной стояли джунгли. Дед зашел в хижину и вынес оттуда на руках древнюю слепую бабушку, положил ее на солнце. Старую вельву била крупная дрожь, она что-то бормотала, переводя пустые глазницы с меня на Наташку и обратно. Как она выживает здесь одна, в самом глухом уголке долины?
Babushka
Слепая бабушка греется на солнце
Наташка осталась с бабушкой, а меня Дед отвел немного дальше, на край вырубки, где в джунгли уходила плоховатая тропка.
- Дальше уж вы сами. Тропа одна – сбиться негде, - уверенно сказал он.
- Тропа хорошая?
- Даа! Тропа хорошая, но, однако, рубить надо, - дед сделал характерный жест, обозначающий дау
[1]. - Иначе не пройти, - заключил он.
Мое скромное хинди не позволяло мне указать Деду на двусмысленность его заявления, и я спросил о другом:
- Живут ли до перевала люди?
- Люди – нет! - категорично ответил Дед, - разве что сулунги.
- А где их найти?
- В джунглях, - Дед неопределенно махнул рукой в сторону темно-зеленого моря.
[1] Мачете, топор для джунглей
Flower
То ли плод, то ли цветок на границе джунглей
***
Первое, что бросилось нам в глаза, когда мы вернулись в деревню, была Ямэ с лицом серо-зеленого цвета. Она сидела на крыльце своего дома, курила ромину сигарету и при этом с большим трудом сдерживала рвоту. Из дома нам навстречу вышел Рома. Ему было лучше, чем утром, и уж точно гораздо лучше, чем Ямэ. Он виновато развел руками:
- Она с утра клянчит у меня разные вещи и продукты. Говорит: «Я буду все, что вы мне подарите». Очень хотела получить ваше полотенце, но я не отдал. Потом сын принес ей бутылку апонга
[1], она всю ее выпила. Потом засунула в рот тройную порцию пана
[2]. А вот только что выпросила у меня сигарету. Как бы она не откинулась на радостях…
Ямэ не сдавалась и докурила сигарету до фильтра. Подошел Дед и показал жене деньги, которые мы заплатили ему за услуги проводника. Детский восторг на минуту наполнил ее глаза, такие мутные и больные. Мы поняли, что она ни минуты не верила, что за рис, ночлег или беготню по тропам можно получить настоящие деньги! А потом ее все-таки вывернуло.
[1] Местный ячменный самогон, не слишком крепкий.
[2] Слабый наркотик, приготовляющийся из листьев пана, измельченного бетельного ореха и гашеной извести.
House
Амбар Ямэ
Вечером у нас был пир. Ямэ сварила кусок кабана и котел белого риса, не местного, купленного за деньги. На десерт она долго колдовала над противнем и сготовила невероятно вкусный чудо-ранбанг. Да из чего же она его делает, в самом деле!? Этой ночью управляемый сон пришел ко всем троим. Сначала я бесплотным духом вылетел наружу и долго с любопытством разглядывал освещенный луной дом на куриных ножках, пол из редкой старой циновки в шести метрах над землей, прогнувшейся в тех местах, где спим мы, и нас – грезящих наяву в чуждых для этого мира спальных мешках.
Потом я полетел вниз по склону, к реке, и оказался на катамаране, которым управляли мои друзья. Мы шли вниз по реке, прыгали в водопады и уходили от водоворотов. Вода в реке была темной и плотной. Мне вдруг захотелось, чтобы река была шоколадной. Я нагнулся за борт и попробовал воду – ммм, отличный шоколад. Тут над головой образовался потолок, а по бокам – стены. Мы медленно вплыли в озеро вязкого шоколада. Это был цех фабрики «Красный Октябрь». Завыла сирена и по радио объявили: «Внимание, внимание! Злоумышленники пытаются изменить русло нашей реки!» Я успел только подумать, что, раз сон управляемый, то надо воспользоваться случаем и отвести реку к себе домой. Но, к сожалению, не отвел, а уснул. Самым обычным сном.
Altar
Алтарь Доньи-Поло в доме Ямэ
Когда мы проснулись, в доме не было никого из хозяев. Мы поели горячего еще риса, собрались, и в знак признательности оставили в красном углу расписную деревянную ложку и немного денег под ней. Русская ложка попала в хорошую компанию – над ней висел алтарь религии Доньи-Поло, связанный из листьев, веток и костей животных. А немного сбоку в золотом окладе висел сертификат о крещении Ямэ.
(c) Александр Сельвачев
Экспедиция проходит в рамках
проекта "Шаг в сторону". Сайт проекта >>
